Дурацкий сон, как кистенем,
Избил нещадно.
Невнятно выглядел я в нем

И неприглядно.

Во сне я лгал и предавал,

И льстил легко я...
А я и не подозревал

В себе такое.

Еще сжимал я кулаки

И бил с натугой,
Но мягкой кистию руки,

А не упругой.

Тускнело сновиденье, но

Опять являлось.
Смыкались веки, и оно

Возобновлялось.

Я не шагал, а семенил

На ровном брусе,
Ни разу ногу не сменил,-

ТрусИл и трУсил.

Я перед сильным лебезил,

Пред злобным гнулся.
И сам себе я мерзок был,

Но не проснулся.

Да это бред - я свой же стон

Слыхал сквозь дрему,
Но это мне приснился сон,

А не другому.

Очнулся я и разобрал

Обрывок стона.
И с болью веки разодрал,

Но облегченно.

И сон повис на потолке

И распластался.
Сон в руку ли? И вот в руке

Вопрос остался.

Я вымыл руки - он в спине

Холодной дрожью.
Что было правдою во сне,

Что было ложью?

Коль это сновиденье - мне

Еще везенье.
Но если было мне во сне

Ясновиденье?

Сон - отраженье мыслей дня?

Нет, быть не может!
Но вспомню - и всего меня

Перекорежит.

А вдруг - в костер?! и нет во мне

Шагнуть к костру сил.
Мне будет стыдно, как во сне,

В котором струсил.

Но скажут мне:- Пой в унисон!

Жми, что есть духу!-
И я пойму: вот это сон,

Который в руку.