Этот сорт народа -

тих
и бесформен,

словно студень,-
очень многие

из них
в наши

дни

выходят в люди.
Худ умом

и телом чахл
Петр Иванович Болдашкин.
В возмутительных прыщах
зря
краснеет

на плечах
не башка -

а набалдашник.
Этот фрукт

теперь согрет
солнцем

нежного начальства.
Где причина?

В чем секрет?
Я
задумываюсь часто.
Жизнь

его

идет на лад;
на него

не брошу тень я.
Клад его -

его талант:
нежный

способ

обхожденья.
Лижет ногу,

лижет руку,
лижет в пояс,

лижет ниже,-
как кутенок

лижет

суку,
как котенок

кошку лижет.
А язык?!

На метров тридцать
догонять

начальство

вылез -
мыльный весь,

аж может бриться,
даже
кисточкой не мылясь.
Все похвалит,

впавши

в раж,
что

фантазия позволит -
ваш катар,

и чин,

и стаж,
вашу доблесть

и мозоли.
И ему

пошли

чины,
на него

в быту

равненье.
Где-то

будто

вручены
чуть ли не -

бразды правленья.
Раз
уже

в руках вожжа,
всех

сведя

к подлизным взглядам,
расслюнявит:

"Уважать,
уважать

начальство

надо..."
Мы
глядим,

уныло ахая,
как растет

от ихней братии
архи-разиерархия
в издевательстве

над демократией.
Вея шваброй

верхом,

низом,
сместь бы

всех,

кто поддались,
всех,

радеющих подлизам,
всех

радетельских

подлиз.