От этого Терека

в поэтах

истерика.
Я Терек не видел.

Большая потерийка.
Из омнибуса

вразвалку
сошел,

поплевывал

в Терек с берега,
совал ему

в пену

палку.
Чего же хорошего?

Полный развал!
Шумит,

как Есенин в участке.
Как будто бы

Терек

сорганизовал,
проездом в Боржом,

Луначарский.
Хочу отвернуть

заносчивый нос
и чувствую:

стыну на грани я,
овладевает

мною

гипноз,
воды

и пены играние.
Вот башня,

револьвером

небу к виску,
разит

красотою нетроганой.
Поди

подчини ее

преду искусств —
Петру Семенычу

Когану.
Стою,

и злоба взяла меня,
что эту

дикость и выступы
с такой бездарностью

я

променял
на славу,

рецензии,

диспуты.
Мне место

не в «Красных нивах»,

а здесь,
и не построчно,

а даром
реветь

стараться в голос во весь,
срывая

струны гитарам.
Я знаю мой голос:

паршивый тон,
но страшен

силою ярой.
Кто видывал,

не усомнится,

что
я
был бы услышан Тамарой.
Царица крепится,

взвинчена хоть,
величественно

делает пальчиком.
Но я ей

сразу:

— А мне начхать,
царица вы

или прачка!
Тем более

с песен —

какой гонорар?!
А стирка —

в семью копейка.
А даром

немного дарит гора:
лишь воду —

поди

попей-ка!—
Взъярилась царица,

к кинжалу рука.
Козой,

из берданки ударенной.
Но я ей

по-своему,

вы ж знаете как —
под ручку...

любезно...

— Сударыня!
Чего кипятитесь,

как паровоз?
Мы

общей лирики лента.
Я знаю давно вас,

мне

много про вас
говаривал

некий Лермонтов.
Он клялся,

что страстью

и равных нет...
Таким мне

мерещился образ твой.
Любви я заждался,

мне 30 лет.
Полюбим друг друга.

Попросту.
Да так,

чтоб скала

распостелилась в пух.
От черта скраду

и от бога я!
Ну что тебе Демон?

Фантазия!

Дух!
К тому ж староват —

мифология.
Не кинь меня в пропасть,

будь добра.
От этой ли

струшу боли я?
Мне

даже

пиджак не жаль ободрать,
а грудь и бока —

тем более.
Отсюда

дашь

хороший удар —
и в Терек

замертво треснется.
В Москве

больнее спускают...

куда!
ступеньки считаешь —

лестница.
Я кончил,

и дело мое сторона.
И пусть,

озверев от помарок,
про это

пишет себе Пастернак.
А мы...

соглашайся, Тамара!
История дальше

уже не для книг.
Я скромный,

и я

бастую.
Сам Демон слетел,

подслушал,

и сник,
и скрылся,

смердя

впустую.
К нам Лермонтов сходит,

презрев времена.
Сияет —

«Счастливая парочка!»
Люблю я гостей.

Бутылку вина!
Налей гусару, Тамарочка!