Приходит врач, на воробья похожий,
и прыгает смешно перед постелью.
И клювиком выстукивает грудь.
И маленькими крылышками машет.
- Ну, как дела? -

чирикает привычно. -
Есть жалобы?.. -
Я отвечаю:

- Есть.
Есть жалобы.
Есть очень много жалоб...
Вот,- говорю,-

не прыгал с парашютом...
Вот,- говорю,-

на лошади не ездил...
По проволоке в цирке не ходил...

Он морщится:
- Да бросьте вы!
Не надо!
Ведь я серьезно...

- Я серьезно тоже.
Послушайте, великолепный доктор:
когда-то в Омске

у большой реки
мальчишка жил,
затравленный войною...
Он так мечтал о небе -

синем-синем!
О невозможно белом парашюте,
качающемся

в теплой тишине...
Еще мечтал он

о ночных погонях!
О странном,
древнем ощущенье скачки,
когда подпрыгивает сердце к горлу
и ноги прирастают к стременам!..
Он цирк любил.
И в нем -

не акробатов,
не клоунов,
не львов, больших и грустных,
а девочку,

шагающую мягко
по воздуху,
спрессованному в нить.
О, как он после представлений клялся:
"Я научусь!
И я пойду за нею!.."
Вы скажете:

- Но это все наивно... -
Да-да, конечно.
Это все наивно.
Мы -

взрослые -

мечтаем по-другому
и о другом...
Мечта приходит к нам
еще неосязаемой,

неясной,
невидимой,
неназванной, как правнук.
И остается в нас до исполненья.
Или до смерти.
Это все равно.
Мы без мечты немыслимы.

Бессильны.
Но если исполняется она,
за ней - как ослепление -
другая!..
Исполнилось лишь самое начало.
Любовь исполнилась
и крик ребенка.
Исполнились друзья,

дороги,

дали.
Не все дороги
и не все друзья,-
я это понимаю!..

Только где-то
живут мечты -

наивные, смешные,-
с которых мы и начали мечтать.
Они нам в спины смотрят долго-долго -
вдруг обернемся
и "спасибо!" скажем.
Рукой взмахнем:

- Счастливо!..

Оставайтесь...
Простите за измену.
Мы спешим... -
Но, может, это даже не измена?!

...А доктор

собирает чемоданчик.
Молчит и улыбается по-птичьи.
Уходит.
И уже у самой двери
он тихо говорит:
- А я мечтал...
давно когда-то...

вырастить

овчарку...
А после

подарить погранзаставе...
И не успел... -
Действительно, смешно.