Я верующим был.
Почти с рожденья
я верил с удивленным наслажденьем
в счастливый свет

домов многооконных...
Весь город был в портретах,

как в иконах.
И крестные ходы —

по-районно —
несли
свои хоругви и знамена...

А я писал, от радости шалея,
о том, как мудро смотрят с Мавзолея
на нас вожди «особого закала»
(Я мало знал.
И это помогало.)
Я усомниться в вере:

не пытался.

Стихи прошли.
А стыд за них

остался.