От бренности на этом берегу.
Я не уйду.
От серых мимо в никуда из неоткуда трамваев без судьбы.
Я не уйду.
Где на лету поймаю стрекозу, глазами небо обниму.
Я не уйду.
В кругу из бабочек, танцующих в волшебной тишине на фиолетовом лугу.
Я не уйду.
Двенадцать, двадцать восемь, бесконечность.
Где горизонт, проснувшись утром, открыв глаза, с улыбкой смотрит на луну.
И я могу.
Где остановка пассажирами боится простудиться, что каждый с каждым стукается телом на бегу.
И я могу.
Где солнце только шар среди не сбывшейся мечты ещё со школы мокрых грёз, откуда я тебя зову.
И я могу.
Где на обратном берегу две белых чайки в танце, чуть смущаясь, целуются, обнявшись налету.
И я могу.
Где я не принц, где я не смог успеть тебя в двух метрах разглядеть, где я тебя, уткнувшись в мокрое от слёз плечо, не заберу.
И я могу.
Я всё смогу.
По струнам, не натянутых канатов, жующих память в трепетном мозгу.
Да, я живу.
Твои следы от башмаков, идущих ночью к дому моему.
Да, я живу.
Где мы, забыв про горечь не прошедших лет, с тобой танцуем словно наяву. 
Да, я живу.
Тобой на каждом сантиметре бытия, закрыв глаза, дышу, а завтра пустота, и снова я умру.
Но я живу.
Да, я живу.
Бои на подушках, прыжки на кровати, от радости до потолка, мы одурели от взаимных прелюдий.
А жизнь коротка. 
Сомнения в сторону, слева от двери, покорный диван, выполняющий роль гамака. 
А жизнь коротка. 
Мы вроде бы рядом, в прямой параллели, слепы как котята, но бьющие наверняка. 
А жизнь коротка.  
Уставшие ночью, скорее под утро, мы тихо запели,  но, вдруг, оборвалась строка.
А жизнь коротка.
Там звуки свирели нам сверистели, нас заполняя, как водою река.
А жизнь коротка.
Мы лёжа, обнявшись, на небо смотрели, гадая, а, вдруг, упадут облака.
А жизнь коротка.
В ожидании чуда, его приближая,  мы пили вино, забывая про смысл глотка. 
А жизнь коротка. 
Из комнаты в комнату, сад на старых обоях, и казалось, что смерть далека.
А жизнь коротка. 
И кто то, наверное, первым придумал, к виску пистолет, сжимая его до щелчка. 
А жизнь коротка.  
Здесь парность во взгляде, глаза как портреты, от нежности слёз улыбнулась щека.
А жизнь коротка. 
Где завтра конец, онемела рука, затвердела река, и пульс отдаётся в бока.
Я умер слегка.
Где двое крест на крест, два тела, два стона, касаньем до дрожи рука.
Я умер слегка.
Где оцепенели два взгляда, два ритма, и на потолке танцевали в потьмах облака. 
Я умер слегка.
Где я рисовал на стене вместо розы два мне не известных, нелепых цветка.
Я умер слегка. 
Где каждая ссора была безгранична, всегда оставляя в живых дурака. 
Я умер слегка. 
Где мне на корриде жаль не мужчину, а безвольно убитого нам на потеху быка.
Я умер слегка. 
Где с тобой расставаться на час после солнца, луна тонет в чашке, мечта далека.
Я умер слегка. 
Где я не боюсь говорить все слова, когда оборвётся в полёте строка.
Я умер слегка. 
Где я засыпаю в тебе ежедневно, бегу за тобой, так боясь не успеть, но мечта, как река.
Я умер слегка. 
Где в каждой прелюдии, шесть минут страсти, а мне каждый раз не хватает глотка.
Я умер слегка. 
Где я готов быть одиноким, но вместе, и когда заедает до дрожи тоска. 
Тоска, как любовь глубока. 
Я умер слегка. 
Просто умер слегка. 
Просто умер вчера.