Отрывок из романа "Перекрёстки детства"

«Полёты на воздушном шаре - анахронизм и вчерашний день! Грядёт эра высоких технологий!»
Сайрос Смит. «Популярная механика»

Той же осенью, в октябре, когда начались затяжные туманные дожди, иногда и с редким, сразу таявшим снежком, и разумнее было бы томиться после школы в тёплой квартире за интересной книжкой о капитане Питере Бладе, неудержимая страсть к поиску доморощенных приключений на свою задницу частенько влекла меня к плотине и швыряла в степь заледенелую.
Светловка образует у нашей деревеньки озерцо вытянутой формы, смахивающее очертаниями на расползшуюся печень циррозника. Водоём имеет не естественное происхождение, он создавался в период великих строек, и на его берегу располагалась небольшая электростанция, о которой ныне не дают забыть развалины. Пацанами мы, грошовые игрушки мастеря, излазили их вдоль и поперёк, ползая по поскрипывающему старому катеру с ржавым винтом, лежащему вверх килем в средней секции бывшей станции, и прикидывающемуся выбросившимся на песок гигантским китом, нежным и ранимым, точно польская граница в 1939 г. От собственно помещения почти ничего не осталось за исключением пары–тройки серых капитальных блоков, скрытых деревьями и разросшимся одичавшим кустарником. При желании туда можно попасть до сих пор, т.к. всё это находится в центре села, на территории разворованной в «обильные 2000-е» мебельной фабрики, но останавливает опасность обрушения ветхих строений. На чудом уцелевшем фронтоне читается фигурная дата основания – 1926. Однако не столько руины, источавшие плесневелую жуть и марктвеновскую таинственность, притягивали нас. Манила атмосфера заброшенности и гибельного запустения прежнего величия. Из грунта торчал стылый рожок почтальона и арматура, от сильного ветра с гнилушек перекрытий сыпалась земля и катились мелкие камушки, во впадинах под ногами хлюпала жижа. По прошествии многих лет я жалел, что не удосужился сфотографировать умирающий памятник деревенской истории, впрочем, теперь досадовать поздно.
Современный шлюз, призванный регулировать уровень пруда, построили в «эпоху волюнтаризма и следа от башмака на трибуне ООН», сковав его угрюмыми оглохшими стенами, а за ними, справа, свалив большие куски скальных пород. Левый берег – ниже правого, тоже насыпной, с преобладанием щебня и отдельных сизых булыжников, на треть ушедших в глубину. Забравшись на них, мы забрасывали леску с наживкой в середину потока.
Через дамбу, над ревущим водопадом, явственно видимом земному взору, пролегала избитая грунтовая дорога, поднимающаяся затем в горку. По её краю на протяжении спуска были установлены металлические ограждения и перила из труб. За год до описываемых событий, местный юморист, чудак и алкоголик Гена Краля, вёз в грузовике на фабрику несколько бочек краски. С горы, спускающейся к плотине, он решил промчаться лихо, с ветерком, сигналя, не притормаживая, но на беду, не справился с управлением, скатился с откоса, врезался в парапет, проломил его, и вместе с перевернувшимся автомобилем, рухнул в бездну. Говорят, пьяных Бог хранит. Гена подтвердит, ибо отделался тогда парой царапин на морде небритого лица. Чего нельзя сказать о машине, её, покалеченную, пришлось извлекать со дна подъёмным краном.
За утопленную технику и грубейшее нарушение ПДД Гену арестовали и судили, дав условно «двушку» и обязав возместить убыток. Не знаю, компенсировал ли он стоимость разбитого «ЗИЛа» и утраченных лакокрасочных материалов, но вскоре упомянутый прохиндей угрохал и свой мотоцикл «Урал», опять нисколько не пострадав при аварии. На нём он, шутя, рассекал перед гаишниками в самодельном шлеме, изготовленном из половины выеденного арбуза. Хохмач и сам служил в милиции, пока его не выгнали за пьяную драку с самогонщиком.
Потом Краля, не мысля опомниться, взяться за ум, ещё не раз демонстрировал везение и умение хорошо плавать. Однажды в апреле, едва сошёл прибрежный лёд, Гена на спор плюхнулся в ледяную Светловку, доплыл до льдины, покачивавшейся метрах в двухстах от суши, вылез на неё, попрыгал, крича и размахивая руками, и, будто ни в чём не бывало, вернулся обратно к корешам, выиграв бутылку водки, раскупоренную и распробованную с ужимками и хохотом тут же у сосен, «для сугреву».