Как меня зовут?... Да, Эйлеб я. Будто в паспорте не написано. Семнадцать мне. Спрашиваю у него какой час. Он, будто у него уши работают только когда он не двигается, продолжал писать своей ручкой треклятый протокол.
Говорит, сообщат родителям. Как будто я это не понимаю. Тоже мне открыл 8 чудо света. Какой час, спрашиваю. Часы в вашем кабинете встали. В этот раз он соизволил посмотреть на свои часы и главное с таким выражением как будто считанные минуты остались до судного дня. 2:34. Я уже тут около двух часов. Вообще я впервые в полиции. Необычная атмосфера особенно когда ты не потерпевший и не полицейский. Но я вроде как и не преступник. Максимум, что со мной сделают так это сообщат отцу. Может быть поставят на учёт. Но первое, конечно, опаснее. Хотите знать как это произошло?

Отмотаем на три дня назад до того самого дня когда я закончил свое обучение в колледже. Вернее меня выперли. В тот день вообщем так же как и перед полицейским, потупивши глаза, совершенно не краснея, просто стоял и думал когда директор закончит свою речь. Смысла в этих длинных, монотонных речах нет, все равно же выгонит, но обычно эти взрослые мира сего, умудряются его найти. Конечно, я понимаю это, чтоб вправить мозги и все такое. Но ведь сколько раз мне это за все время говорили. Почему ты не посещаешь занятие, Эйлеб? Как можно получить столько двоек по всем предметам? Тут бы я, конечно, возразил так как за литературу и физкультуру у меня 4. Давно пора взять за ум в твои годы! Я утешал себя мыслью, что эта последняя проповедь. Может быть, я ещё буду скучать. Наверное, вы скажите, что я ненормальный, но пока он говорил я смотрел на его лысину и вспоминал его юношеские фото, которые в качестве примера висят на школьных стенах. Это два разных человека. Я думал, возможно, и я к старости так изменюсь. У меня будет лысина, я буду читать лекции молодым считая, что они слишком мало понимают в этой жизни и их нужно спасти, открыть им истину и, наконец, самое страшное у меня отрастёт второй подбородок. Хотя, пожалуй, страшнее если я буду работать директором. Все это, конечно шутки. Просто, чтоб отвлечь свое внимание. Так как он говорит действительно правильно и от этого ком в горле. Единственное спасение в нашей жизни это правильно направлять внимание на нужные в данный момент и ненужные сейчас вещи. Он окончил проповедь в надежде как он сказал, что я приму его слова во внимание.

Следующим этапом предстояло выехать из общежития. Некоторые чёртовы умники посмеивались. Мой сосед по комнате, Джоб, которого я не особо любил, но как сосед он был почти идеальным, с некоторыми моими правками, даже устроил мне небольшие проводы. Ему тоже моё выселение было в минус так как нового переселенца надо будет исправлять под себя. А он будет исправлять его. Я стал думать, что мне делать дальше. Отцу сообщат. Но думаю не скоро. Конечно, ему будет не приятно знать о моем выдворении. Он ещё не отошёл от смерти мамы. Она разбилась в автокатастрофе. Хотелось бы ему самому сообщить. Я планировал пока после новогодние праздники, пожить где нибудь. Хотя бы в той же гостинице. Денег я подзаработал, не зря же прогуливал. Домой жутко не хотелось. Чтоб наверняка хватило я продал Джобу номер журнала, который он коллекционирует. Это какой то особенный номер. Ещё одному сокурснику продал радио. Почти новое. А он, сукин сын, ещё купил дешевле на процентов десять.

Я шёл по зимней улице. Газеты. Если вкратце политика, политика, в столице прямо в центре произошло убийство, снова политика. Читаешь с пугающим равнодушием. Как будто это уже обычное дело. Впрочем и в правду обычное на полосах газет. 1965. Только этот год отличает эту газету от месячной давности. Там был 1964. Пришёл на остановку. На доске объявлений был назначен литературный вечер. Все желающие могут прийти.

Приехав в центр города, я зашёл в бар, решив попытать удачу. Но увы, этот чёртов официант требует паспорт. Конечно, понятно это правило и все такое. Но за щедрые чаевые можно было б и увидеть не только мой паспорт, но рентген печени, если нужно. В баре без бумажки как и без денег делать нечего. Но самое то обидное то, что деньги были. Все таки деньги бессильны против честных людей. Или дело просто в сумме. Я собрался было уходить, но поймал на себе взгляд блондинки, звонко смеющейся в женской компании. Тут мне пришла идея. Я подозвал официанта и попросил подарить коньяк вон той девушке. Для этого же паспорт не нужен? Официант метнулся и бутылка стояла на столе и загораживала пол красивого лица блондинки. Она обрадавалась чуть по детски, метнув взор на меня. Мне стало неловко, не разберу почему, но я отвёл взгляд. Три женщины. Одна брюнетка, вторая, шатенка, третья блондинка. Забавно, что они сидели так, что между шатенкой оказались две крайности, это мысль вызвала улыбку и я глянул снова на блондинку. Спустя минут пять мне надоело стрелять глазками и я решил взять на абордаж. Я подошёл, как мне показалось неуверенной походкой. Сел на стул как то зажато. Может они не заметили этой неестественности. Мы разговорились. Весь разговор, как его не клей, был о женской моде. . Я как мог поддерживал тему, вспоминая треклятые женские журналы,которые мне приходилось бегло пролистывать. Все таки одна, как мне показалось, самая умная из них, шатенка, заговорила о книгах. Господи, как же они не разбирались в литературе. Мне приходилось сдерживать себя. Но я и возрожал, как мне показалось очень галантно. Медленно продвигался к бутылке мною подаренной. Сначала потрогал, покрутил в руках, изучая все что было написано с лицом знатока. Потом предложил попробовать и налил себе. А позже и вообще неизвестно каким образом при расставании с этой совершенно не литературной компанией, моя же бутылка осталась у меня.

Близился вечер. Стало настолько одиноко и тоскливо, что осталось лишь меньше чем пол бутылки. Тут я вспомнил о литературном вечере. Делать было нечего, решил поплестись туда. Читать я любил, писал сочинения хорошо. Но в школьных конкурсах никогда не выигрывал. Просто, понимаете, не удаётся мне писать на эти готовые темы. Да и темы там, черт возьми, скучные. Немного опоздал. Людей там было, человек 20 не более. Объявили какого то дедушку. Явно почетного гостя на этом мероприятии. Он выступал со стихами собственного сочинения. Как и все собравшиеся. Оказалось, в конце должно было пройти голосование за лучший стих. Приз скрывался. Я, с выпитой бутылкой, в стельку пьяный, решил поучаствовать и написал на салфетке какой то треклятый стих. Я поднял руку с стремлением выступить. Вышел я прямо с салфеткой. Ох, какой же я был пьяный.
Голос у меня дрожал как проклятый колокол в церкви. Я увлекаюсь медитацией и это мне помогло вспомнить о расслаблении зажимов. Я попытался направить внимание на голос, но это не помагало. И тут у меня закружилась голова. Я почувствовал либо у меня открылось второе сознание либо я сейчас потеряю первое. Я читал строчка за строчкой, прибавлялась пьяная уверенность. "на льду под облаками" кричал я во весь голос. Черт знает на каком льду, под какими облаками. Завершил я свое выступление поклоном, воображая шляпу, которую я с уважением к публике снимал. Если я когда-то в следующий раз выпью больше ста грам, то клянусь, я запрусь на два замка дома. Но вы будете смеяться. Триумф был впереди, когда мне вручали приз за лучшее стихотворение. Секретный призом оказалась ручка в виде пера. Потом на трезвую, прочитав стих, он мне понравился, но требовал вмешательство свежей головы. . Он не выглядел как будто его писал пьяный человек. Публика была приличной, что важное не в одном глазу. Похоже, я действительно оказался в их глазах талантлив. После вечера, я шёл в полной темноте с ручкой - пером в кармане. Лучше уж мне бы фонарик подарили. Так сказать, пусть освещает мне путь в литературное будущее. Я и вправду решил всерьёз заняться литературой. Я уже вообразил, что я известный поэт и писатель. Что я сейчас напьюсь и умру молодым. Тут то известного поэта, заприметила полиция.

И вот я сидел в кабинете. Я не знал, что будет дальше. Подпишите... Я достал свое выйгранное перо и подписал чёртов документ. Алкоголь выветрится. Я просто был рад. Похоже, я понял что мне по душе.




Вдохновлено романом Джерома Селенджера "Над пропастью во ржи"