Столетья длится мой кровавый путь,
Под звёздами, что смотрят безучастно.
Бессмертье стало карою ужасной,
И некому проклятье то стряхнуть.

В угаре ночи, в сумраке теней,
Я жертв своих безжалостно терзаю.
В их криках я блаженство обретаю,
Но боль во мне звучит еще сильней.

В тот вечер музыка звучала нежно,
Скрипачка шла, мечтая о весне.
Не ведала, что в мёртвой тишине
Затихнет песнь её души безгрешной.

В пустом соборе тает тихий свет,
В нем пастырь молится, ища пути спасенья.
Но тщетны все слова и все моленья -
Убийца там, где тень рождает след.

Художница с мольбертом в тишине
Последний холст задумчиво писала.
Не ведала, что тень её искала,
И смерть уже скользила по стене.

О, если б знали вы, как страшен век,
Когда твой голод требует расплаты!
Когда ты проклят, вечностью объятый,
Когда ты зверь, но в прошлом человек...

Я - порожденье вечной темноты,
Само проклятье в облике живом.
И зеркала трепещут в страхе том,
Не смея отражать мои черты.

В холодном склепе плоть моя гниёт,
Где время спит в объятьях паутины,
Я слышу зов - безжалостный, звериный,
Что вновь меня охотится зовет.

И снова ночь, и снова я в пути,
Охотник, проклятый своей судьбою.
Нет радости, лишь вечный голод с болью,
От коего я не могу уйти.

Я тот, кто проклят вечностью самой,
Кто осуждён на пытку без конца.
Не встретить мне рассвета над землёй,
Лишь тьма и кровь - проклятье мертвеца.