Я закрываю ладонями глаза,
С которых капнула всего одна слеза,
Под лупой нежная, расцветки бирюза,
Блестящей молнией гремит гроза.

Мне сны подскажут самый верный путь,
Хоть я и верю в эти сны чуть-чуть,
Неясности бокал, а в том бокале муть,
Мне принесли, пора уже хлебнуть.

А может подождать, пока она осядет?
Я пить не буду. Пожалуй, с меня хватит!
А кто ко мне за столик то подсядет?
А кто ещё доверие моё изгадит?

Пришла девчонка, села и моргает,
В её глазах тоска, она весьма скучает,
Какой-то страх, обида, злость мелькает,
В наушниках, чуть слышно, «Реквием» играет.

Я улыбнулась ей, по-доброму, малышке,
Огромный заказала торт, худышке,
Доверчиво пустила в руки мне ледышки,
Вдруг, что-то щёлкнуло, аналогично вспышке.

Мы оказались в каком-то старом доме,
По ощущениям, как будто бы я в коме,
Мы оказались в заброшенном детдоме,
По кругу трупы. Нет живых, нас кроме.

Глаза в глаза. Взяла робко за руку,
Проникла боль, я испытала ту же муку,
Подобно самому больному в мире стуку,
И самому пронзительному звуку.

Торт принесли, вернулись мы обратно,
Что будет дальше, понимаю адекватно,
Дала ей вилку в руки аккуратно,
Я не хочу. От сладкого отвратно.

Порой не можем изменить событий нить,
Но при желании должны мы смастерить
Канат тепла. Его нельзя по полу волочить,
Лишь гордо на плечах обязаны носить.

Тяну ей молча руку. Поверит или нет?
Ну хоть убей, не поняла её менталитет,
Спустилась вниз, задвинув табурет,
Придём не раз ещё с тобой в этот буфет.