Будь мы хоть у черты этого несовершенного мира,
и кто-то свирепей нас – с каждым рождается одноименная темнота,
которая откровением плевры гибким ножом раскрыла:
смерть есть искажающая чистота, -
что поражает пророков – отлитая платина в утробе Иерусалима, -
кожей обжигается о скорбь – кровью на теле праотца
И порождается звезда Вифлеемского геноцида под протлевшими крыльями Мефистофеля
Говоря
через явления: он помнил его из прошлой необъяснимой жизни,
когда время разминает чувством свои позвоночники,
И по эрогенным зонам – мыслить, как слишком ближний переводит боль в первоисточники,

Где дышать обагренным ртом - чревным ощеренным богом,
- под_языковыми корнями упиваться в пьянящее отмщение
и отравиться жертвенным взглядом – итогом
стать –
всеуничтожаемым прощением..

*
Разрывает металл бессловесные наледи онемевшего самообмана,
и – рывок – сила боли вздымает к горлу девственный глоток воздуха,
который стал первым в распахнутых окнах изуверного храма
и оберегания собственного одиночества…

Он сокрыл от него, что смывает убиваемыми страстями их платоническую грань, – предоставляя родственной сути – исцеление смертью/изменение в божеском подобье,
и ломается [как фарфор] ангельская печаль

во взгляде того, кто стал отвращением/наваждением в молельной истоме…

Судорогами по лицевым водам и творением конца –
он отпустил его в течение, что переступает с легкостью сознание-берега
и по вине человеческого оброка, хороня, -
закрыл забытому миру агнецевые
/Лазаревые/
глаза…


*


Под сводом собора бог гневается, но распят, - как твое обетованное и свежее пульсирующее сердце, -
увенчалось его же болью, которой не будешь ты принят,
а станешь – у кого кровоточат раны Евангельской любовью,

Быстротечно – подходят из-за спины,
сквозь плотные слои неизменны повадки свободного зверя,
но движутся шепотом изломы той глубины,
где все еще хранится вера…

Вера, что он – вспоминая – позволит себе ту смерть,
которая (глаза в глаза) повторяет синхронные объятья агонии,
и в нем, наконец, сможешь узреть
воспевание потерянной гегемонии…

*
Будь мы хоть у черты этого несовершенного мира, -
он знает тебя, каким ты себя не знал, -
в этом сокровенном убийстве отступила
боль, и с принятием оного он – признал,

Что в свете полнородной луны меняется оттенки взглядов,
и в повиновение плоти наполняется внутренняя темнота божеским крещением,

Возложа тяжелую голову на распускание [рожденных смертью] маков, -
чувствовать, как прижимает волною
прощение…