Я помню странную девчёнку,
Что просто так слова не говорила,
Ведь словом ранят крепкую душонку,
И словом поднимают из могилы.

Она пугающа и пуглива в равной доли,
Я помню её яркие глубокие глаза,
А в них до безобразия много боли,
Поймаешь взгляд, а внутри гроза.

Её боялись, но она не билась током
Ни среди ведущих, ни среди ведомых,
Да и ни с кем не общалась толком,
Ведь слова пусты для незнакомых.

И я был не нужной ей персоной,
Но заходил к ней каждый день,
И когда она себя ощущала одинокой,
За окном на нас глядела тень.

От взгляда тени вся душа скрипела,
Да и сердце трескалось по-сути.
Это была тень несуществующего тела,
Её друзья — уже несуществующие люди.

Мы с ней вечно оскорбления сышим,
Ловим слова самые обидные ухом.
Хочет усладиться вкусом жизни терпким,
Но тратит время на разговоры с духом.

Я сознавал, что совсем её не понимаю.
Чем прах лучше живового человека?
От неё ответа на вопрос не получаю,
Не даёт ответов ни одна библиотека.

Я сам с собой постоянно повторялся:
Легко быть живее из её компании всех.
Как же сильно в этой мысли ошибался,
Ведь мёртвые живее всех живых.

Они знали истинную ценность слов,
И всегда смеялись как в последний раз.
Часами изучали рисунки облаков,
И никогда обидных не говорили фраз.

Люди не чувствуют дождя на коже,
Не чувствуют безумной сладости воды.
Мёртвые под ливнем счастливы до дрожи,
И не пропускают ночью ни одной звезды.

Мне казалось, живее трупа быть
Ведь совсем не так уж сложно.
Но люди совершенно не умеют жить,
А значит им быть живыми невозможно.