“Вовек не знаем мы, что под благой личиной,
какой природа первозданный скрыла лик,
лишь до поры, от нас сокрыт оскал звериный.
Сквозь толщу лет он к нам из тьмы проник.

Слащавой маскою загадки мироздания,
она начала темного, от нас скрывает суть.
И всех наук людских несмелые познания,
в одно мгновенье может кровью зачеркнуть”,

- услышал фразы я таких суждений странных,
в удобном кресле разместившись у огня.
Они звучали ярче всех бесед пространных,
печалью мрачной всех внимание пленя.

Я был случайно в клубе джентльменском,
куда мой спутник доступ мне открыл.
Он изъявил желанье в кодексе членском,
и тем же вечером я с ним туда прибыл.

Визитом кратким был в столице Альбиона,
чтоб волей батюшки, там встречу совершить.
Письмом вверял меня он в руки компаньона,
просил чудес научных мне врата открыть.

Тот сам был рад стараться в этой службе,
пыл изыскательский в моей душе разжечь.
И взялся доблестно в угоду старой дружбе,
чужого отпрыска причудами развлечь.

Музей наук британских мне открыл на время,
чудес естественных бесценный свой отдел.
Лишь только краткости меня давило бремя,
всем приключениям известен был предел.

Отъезда скорого предстало расставанье,
срок пребывания к исходу подходил.
Мой добрый спутник проявил старанье,
и в клуб охотничий любезно пропустил.

Меня представили как гостя с континента,
посланника одной из европейских стран.
Прошел прием достойно и с того момента,
я кратко был допущен в клубный клан.

Всех поразил приятно мой английский,
ученья прошлые на пользу мне пришлись.
Камин горел, блистал ковер сирийский.
Обед закончив, все на группы разошлись.

На место лучшее, как гостя, пригласили.
Разлили бренди слуги, предложив сигар.
Затем свечей часть в люстре притушили,
создав в гостиной сумрачный муар.

Рассказы слушал я далеких путешествий,
часть собеседников моих бывала там.
Свидетелями были странных происшествий.
Как зачарованный внимал я их речам.

Охот диковинных я слышал откровенья,
в загадки дальних стран был посвящён.
Лишь укреплялась сила моего влеченья,
ведь я охотою был с детства увлечён.

Куратор добрый мой мне прошептал на ухо,
- “Великих странствий здесь вершится путь.
Достигли подвигов одной лишь силой духа,
и эту силу всем невзгодам не согнуть.

Вам повезло мой друг, сегодня оказаться
в кругу таких прославленных людей.
Уж коль хотите Вы в охоте подвязаться,
послушайте вы тех, кто предан ей”.

Ушла беседа наша в таинства природы,
о том, над чем не властен человек.
В своих легендах отражают все народы,
свидетельство того, что не познать вовек.

Один участник выделялся над другими,
молчал лишь большим делом и курил.
Прервал беседу вдруг сужденьями скупыми,
чем на себя мгновенно взоры обратил.

Продолжил он: “Мы ничего не знаем,
о том, как был устроен этот мир.
Тайн бытия плоды лишь пожинаем,
затмил глаза прогресса нам кумир.

Теперь я знаю, что есть в мире что-то,
что мы не можем ни постичь, ни одолеть.
И долго будет длиться та охота,
что мне пришлось однажды лицезреть.

Я был в местах, где зло сорвав оковы,
жизнь человека в вечный ужас превратив,
суть подменило человеческой основы,
ход эволюции к истокам возвратив.

Там человек обычный в зверя превратился,
посеяв смерть среди живых людей.
Вот Вы скажите, - он ко мне вдруг обратился,
- у Вас на родине был факт таких смертей?”

Ответил я: “Что да, крестьяне гибнут.
Взымает лес печальный свой налог.
Но он естественен и этот факт постигнут,
несчастье смерти не для мистики предлог”.

“Я так и думал, - он сигарой затянулся,
- мир окружающий коварен и жесток.
Поведаю как я со злом столкнулся,
и был кровавым встречи той итог”.

Его рассказ печален был и страшен,
в словах сквозила тайна темных сил.
Такими был подробностями скрашен,
что всех участников сознанье поразил.

Он встретил зло в предгорьях Гималаев,
где древний лес безбрежен и велик.
Погоней доблестной преследуя сипаев,
с отрядом сикхов он туда проник.

Там в самых дебрях призрачного мира,
в деревне старой он настиг врагов.
Отряд готовился к сигналам командира.
К отпору страшному невольно был готов.

Напасть внезапно и нежданно собирался,
совсем не сдерживая пыл солдат своих.
Когда он с сикхами в селение ворвался,
никто не выстрелил, не бросился на них.

Сипаи сдались вдруг, без выстрелов и драки.
Не дав свирепым сикхам выйти в бой.
Толпились жалко в страхе от такой атаки,
с тоской и ужасом смотря перед собой.

Мундиры рваные и кровь на лицах грязных.
Раненья страшные у тел, лежащих в ряд.
Лишь хором стонов, криков, фраз бессвязных,
встречал противника мятежников отряд.

Он пощадил тогда их и пленил бескровно.
Хотя уверен был, что место им в петле.
Они все в ступоре каком-то поголовно,
в молитве бились и стенали на земле.

Их было меньше, чем он думал раньше.
В расчет взял тех, что мертвыми лежат.
Стучала мысль, что он поддался фальши
и упустил в погоне их второй отряд.

Но глядя на столь страшную картину,
о том подумалось, что хуже не найдешь.
О том, как меньше стал отряд наполовину.
И мысль такая его ввергла в дрожь.

Их в ступор ввел не вид британских ружей,
не сикхских страшных сабель грозный вид.
Тут было что-то пострашнее всех оружий.
Его пришествие еще изведать предстоит.

Их меньше стало не от их коварства,
не от того, что был хитер их план.
Явилось ночью что-то из лесного царства,
кошмарен гость был этот и незван.

Кричали пленные о сумрачных кошмарах,
о том, что ночью снова будет смерть.
О том, что лес рождает в своих чарах
того, кто разрушает жизни твердь.

Он допросил всех пленных по порядку,
совсем немного он сумел узнать у них.
И только понял, что по злому распорядку,
тьма приносила к ним созданий злых.

Сражаться с ними было крайне сложно,
в охоте адской силы были не равны.
Во тьме кромешной приходили осторожно.
Жертв уносили, страшной тьмой защищены.

Он осмотрел раненья всех убитых
и страшных ран взирал ужасный вид.
Ему сигналил облик тел разбитых,
что каждый там мгновенно был убит.

“Там леопарды были, в этом я уверен!
- один из нас взволнованно вскричал,
- Кто может быть еще подобным зверем?”
“Я так не думаю”, - и дальше продолжал.

Вернул словами он рассказа напряженье.
Притихли снова все в желании узнать,
чем обернулось их со злом сраженье.
И что за тайну ночи он сумел познать.

День снизошел в его допросе пленных
и незаметно злая ночь пришла.
Когда они сожгли всех убиенных,
как раз луна над соснами взошла.

Собрал отряд и разделил по парам,
прикрытьем будут паре при стрельбе.
Тут не прошли его ученья даром,
отряд готовился к неведомой борьбе.

Повел он всех от кладбища в деревню,
держал их рядом и ружье на взвод.
Известны сикхи своей честью древней,
у них особенный к сражению подход.

Сейчас же видел в лицах напряженных,
непонимание откуда враг придет.
Клинки блестели сабель обнаженных,
без сабли сикх в сраженье не пойдет.

Атака была тихой и жестокой,
от ужаса и боли вскрикнул сикх.
Что отдалился чуть во тьме глубокой,
вскричал предсмертно и мгновенно стих.

Затем раздались рядом вопли пленных,
в смертельном ужасе о помощи моля.
Помчался в сторону тех криков оглашенных,
ведь он связал всех, преднамеренно пленя.

Когда отряд во тьме до них добрался,
все крики стихли. Слышался лишь стон.
Здесь страшный враг их раньше оказался,
их растерзав, во мраке канул он.

И так всю ночь они держали оборону,
он потерял тогда до четверти людей.
Как ни старался, не сдержал урона.
И как сражаться с ними не было идей.

Стрелял во тьму на шорох и движенье,
и весь отряд на шорохи стрелял.
И длилось вечно ночи протяженье,
и даже сикхов смелых ужас обуял.

Метались тени в адской круговерти.
Кричали сикхи яростно, вступая в бой.
И замолкали вдруг оборванные смертью,
узрев врага во тьме перед собой.

На утро вновь к нему пришла надежда,
вернулся разум и сухой расчет.
И хоть от ран была в крови одежда,
решил немедля оборвать смертельный счет.

Часть павших ночью, навсегда пропала.
У тел оставшихся - обилье страшных ран.
Пока тьма страшная не начала с начала,
пора пришла вводить спасенья план.

Собрал погибших и своих, и чуждых.
Обряд сожжения не стал им проводить.
После молитв святых, так сикхам нужных,
в речные воды он дал их препроводить.

Из пленных выжило чуть половины меньше.
Взял клятву с них, затем освободил.
Ему казалось это риском наименьшим,
тогда он свой отряд с врагом объединил.

Сипаи с сикхами в строю стояли рядом.
Враги вчера - сегодня вместе в бой.
Дух недоверия витал над их отрядом,
но видно так было повелено судьбой.

Искал спасенье в отступлении быстром,
повел людей бегом в обратный путь.
Тяжелым было бегство и тернистым,
лишь иногда давал им отдохнуть.

Уже под вечер отошли прилично,
от той деревни, где познали ад.
Команды исполнял отряд отлично,
и видно было, что все жить хотят.

Пред ночью провели приготовленья,
зажгли костры и встали в два ряда.
Сипаи кругом встали, преклонив колени.
За ними сикхи строем встали навсегда.

Так и застыли, ощетинив ружья.
Такой фигуре он их быстро научил.
Сам тоже в строй встал и поднял оружье,
маневром этим он надежду получил.

Вторая ночь была похуже первой,
уж ближе за полночь чудовища пришли.
Устал отряд стоять в постройке нервной,
расслабил строй, тогда их и нашли.

Раздался треск в кустах и спереди и сзади
и топот громкий нарастал в ушах.
Взметнулись волны на туманной глади,
скользнули тени к ним в его клубах.

Разбили строй мгновенным нападеньем,
его реакция охотничья спасла.
Стреляли все по дьявольским виденьям,
но смерть с собой двух сикхов унесла.

Сипаи струсили метнувшись врассыпную
и кто куда помчались в темный лес.
Врагу не пожелал бы смерть такую,
когда из них последний там исчез.

Раздались вопли об убийстве возвещая,
в туманной мгле. И сразу с двух сторон.
Вторила эхом страшным тишина лесная,
неся отряду окончательный урон.

А сикхи все собрались рядом вместе,
рубашки скинули торс оголяя свой.
Чтоб встретить смерть в ужасном этом месте,
как смерть встречает истинный герой.

Он тоже снял одежду, вынул саблю.
Встал рядом с ними с мыслью умирать.
“Под страхом смерти доблесть не ослаблю,
смогу из вас кого-нибудь с собой забрать”.

Когда сипаев в чаще не осталось,
чудовища вернулись и взялись за них.
И сикхам смелым здорово досталось,
он сам лежал в крови от ран своих.

Застал рассвет их в луже свежей крови,
он сам с ранением сраженье пережил.
Осталось с ним товарищей лишь трое,
отряд британский свою службу отслужил.

И снова был побег под ярким светом,
его тащили, помогая держать шаг.
Хотя ранения имели все при этом,
их личной доблести источник не иссяк.

И снова была ночь в обличье черном.
Никто не вышел к ним забрать их в ад.
Луна светила в облике не полном,
как видно, цикл свой запустив назад.

А утром их нашел другой стрелковый,
на помощь вышедший спасательный отряд.
Состав из сикхов, командир толковый.
Британца видеть был он несказанно рад.

Им помогли, перевязав раненья.
В долину вывезли, где лагерем стоял
стрелковый полк в своем расположении.
Сипайской армии там фронт держал.

Им не поверили, да он и не старался.
Как рассказать о том, чего не может быть.
Признали все, что он отважно дрался,
пообещав его и сикхов наградить.

Когда лежал один в походном лазарете,
там старый гуркх уходом помогал.
Когда в себя пришел однажды на рассвете,
тот подошел к нему и вдруг сказал:

“Вы сэр сражались прямо в той долине,
что в нашем крае Проклятой зовут.
Там древний лес растет по всей равнине,
из всех он самый древний, что есть тут.

У нас легенда есть, что там в одной пещере
живут два очень злобных колдуна.
В них зародилась злая сущность зверя,
и эта сущность им навеки отдана.

Когда луна встает над той долиной,
они выходят в лес на поиски людей.
По лесу рыщут в ярости звериной,
безмерным делая число смертей”.

Сказал и вышел. Больше он не видел
его ни в лазарете, ни в войсках.
Но в сказанном знамение увидел,
увидел тайный смысл в его словах.

“На том и все, - рассказ его прервался,
- ушел из армии, был возвращен домой.
Так в Лондоне я вскоре оказался,
теперь вот здесь проходит отдых мой.

Тому как год, я получил наследство,
теперь не бедствую и собираюсь в путь.
А потому на экспедицию есть средства,
хочу туда вернуться и на них взглянуть.

Они живут в лесах, окрестности терзая.
Пора сломать извечный зла сосуд.
Пусть поживут пока возмездия не зная,
но мы приедем и свершим там суд.

С моими сикхами мы поклялись на крови,
свершить возмездие любой ценой.
Ни лес, ни ночь от нас их не укроет,
иначе нам не обрести покой”.

Сидели гости все, подобно истуканам.
Молчали долго и осмысливали суть.
Слуга разлил всем бренди по стаканам,
и обстановку разрядил чуть-чуть.

“А что доказывает то, что эти звери
мистический имеют подоплек?
Вы их не видели, лишь видели потери.
На мистику в рассказе лишь намек”.

Рассказчик прикурил и бренди принял.
Молчал недолго, выпил и сказал:
“Я однозначно все тогда воспринял,
ведь лунный свет мне правду показал.

Когда в ночь первую метались по деревне
и я растерянный и бедный мой отряд,
хотел укрыться в центре, у деревьев.
И сам взглянул туда, где был их ряд,

И там увидел я, что к нам крадется.
Оно огромное, на четырех ногах.
Подумал я - сейчас к нам понесется.
Оно принюхалось, на задних лапах встав.

А лапы эти разгибаются обратно.
Как у собак - назад, а не вперед.
Звучит рассказ сейчас невероятно,
но он в себе лишь истину несет.

И как же страшно это было видеть,
не передать вам сидя за столом.
И я не мог еще тогда предвидеть,
что буду видеть худшее потом.

Оно, на лапы все не опускаясь больше,
вперед тихонько двинулось на двух.
И это ввергло меня в ужас наибольший,
тогда от страха чуть не вскрикнул вслух.

Теней и света там была неразбериха
туман и ночь сокрыли его с глаз.
А сзади был второй. Подкрался тихо.
И их атака вдруг сошлась на нас.

А дальше знаете. Не буду повторяться,
я рассказал вам, как все было там.
Приходит время мне обратно возвращаться,
и если не погибну, то я им воздам”.

Тот вечер мне запомнился надолго,
его рассказ останется со мной.
Еще пробыли там совсем недолго,
потом откланялись и отбыли домой.

Через два дня уже покинул остров.
И путь обратный скорость набирал.
Полна душа была вопросов острых,
тех, что рассказ услышанный призвал.

Добрался к дому я в течении недели,
жизнь потекла привычной колеёй.
И возбуждение моё родные углядели,
списав на радость возвращения домой.

Все успокоилось и стерлось постепенно,
уже с полгода времени прошло.
Однажды утром наш слуга степенный,
принес подносом дальнее письмо.

Мой батюшка пришел из кабинета,
письмо открыл и строки прочитал.
И я как раз присутствовал при этом,
когда с письмом он радостно вскричал:

“Мой друг, письмо ведь на английском.
С Британских островов пришло ко мне.
Нам пишет тот, кого ты знаешь близко.
Его письмо приятно нам вдвойне.

Так, здесь про акции, а также про налоги.
А вот тебе он кланяться велит.
Надеется, что ты в гостях не знал тревоги.
А вот совсем уже о странном говорит.

Он пишет тут, что общий ваш знакомый,
тот, что вам в клубе случай рассказал,
своим охотничьим пристрастием ведомый,
уехал в Индию. Как он тогда сказал.

И там исчез со всем своим отрядом.
Искали их и так и не нашли.
Война еще не кончена там рядом,
недавно там бои произошли.

Помилуйте. Ты бледен стал безмерно.
Ты знал его? Не скажешь и вовек”.
“Что я услышал здесь, вполне закономерно.
Одно отвечу Вам - он смелый человек”.

Я вышел вон, печали предаваясь.
Порывом ветра встречен был в упор.
Он налетел внезапно растворяясь.
Возможно, с дальних Гималайских гор.
***