Испанский камень

слепящ и бел,
а стены —

зубьями пил.
Пароход

до двенадцати

уголь ел
и пресную воду пил.
Повел

пароход

окованным носом
и в час,
сопя,

вобрал якоря

и понесся.
Европа

скрылась, мельчась.
Бегут

по бортам

водяные глыбы,
огромные,

как года.
Надо мною птицы,

подо мною рыбы,
а кругом —

вода.
Недели

грудью своей атлетической —
то работяга,

то в стельку пьян —
вздыхает

и гремит

Атлантический
океан.
«Мне бы, братцы,
к Сахаре подобраться...
Развернись и плюнь —
пароход внизу.
Хочу топлю,
хочу везу.
Выходи сухой —
сварю ухой.
Людей не надо нам —
малы к обеду.
Не трону...

ладно...
пускай едут...»
Волны

будоражить мастера:
детство выплеснут;

другому —

голос милой.
Ну, а мне б

опять

знамена простирать!
Вон —

пошло,

затарахтело,

загромило!
И снова

вода
присмирела сквозная,
и нет

никаких сомнений ни в ком.
И вдруг,

откуда-то —

черт его знает!—
встает

из глубин

воднячий Ревком.
И гвардия капель —

воды партизаны —
взбираются

ввысь

с океанского рва,
до неба метнутся

и падают заново,
порфиру пены в клочки изодрав.
И снова

спаялись воды в одно,
волне

повелев

разбурлиться вождем.
И прет волнища

с-под тучи

на дно —
приказы

и лозунги

сыплет дождем.
И волны

клянутся

всеводному Цику
оружие бурь

до победы не класть.
И вот победили —

экватору в циркуль
Советов-капель бескрайняя власть.
Последних волн небольшие митинги
шумят

о чем-то

в возвышенном стиле.
И вот

океан

улыбнулся умытенький
и замер

на время

в покое и в штиле.
Смотрю за перила.

Старайтесь, приятели!
Под трапом,

нависшим

ажурным мостком,
при океанском предприятии
потеет

над чем-то

волновий местком.
И под водой

деловито и тихо
дворцом

растет

кораллов плетенка,
чтоб легше жилось

трудовой китихе
с рабочим китом

и дошкольным китенком.
Уже

и луну

положили дорожкой.
Хоть прямо

на пузе,

как по суху, лазь.
Но враг не сунется —

в небо

сторожко
глядит,

не сморгнув,

Атлантический глаз.
То стынешь

в блеске лунного лака,
то стонешь,

облитый пеною ран.
Смотрю,

смотрю —

и всегда одинаков,
любим,

близок мне океан.
Вовек

твой грохот

удержит ухо.
В глаза

тебя

опрокинуть рад.
По шири,

по делу,

по крови,

по духу —
моей революции

старший брат.