Превращусь

не в Толстого, так в толстого,—
ем,

пишу,

от жары балда.
Кто над морем не философствовал?
Вода.

Вчера

океан был злой,

как черт,
сегодня

смиренней

голубицы на яйцах.
Какая разница!

Все течет...
Все меняется.

Есть

у воды

своя пора:
часы прилива,

часы отлива.
А у Стеклова

вода

не сходила с пера.
Несправедливо.

Дохлая рыбка

плывет одна.
Висят

плавнички,

как подбитые крылышки.
Плывет недели,

и нет ей —

ни дна,
ни покрышки.

Навстречу

медленней, чем тело тюленье,
пароход из Мексики,

а мы —

туда.
Иначе и нельзя.

Разделение
труда.

Это кит — говорят.

Возможно и так.
Вроде рыбьего Бедного —

обхвата в три.
Только у Демьяна усы наружу,

а у кита
внутри.

Годы — чайки.

Вылетят в ряд —
и в воду —

брюшко рыбешкой пичкать.
Скрылись чайки.

В сущности говоря,
где птички?

Я родился,

рос,

кормили соскою,—
жил,

работал,

стал староват...
Вот и жизнь пройдет,

как прошли Азорские
острова.