В центре мира

стоит Гиз —
оправдывает штаты служебный раж.
Чтоб книгу

народ

зубами грыз,
наворачивается

миллионный тираж.
Лицо

тысячеглазого треста

блестит
электричеством ровным.
Вшивают

в Маркса

Аверченковы листы,
выписывают гонорары Цицеронам.
Готово.

А зав

упрется назавтра
в заглавие,

как в забор дышлом.
Воедино

сброшировано

12 авторов!
— Как же это, родимые, вышло??—
Темь

подвалов

тиражом беля,
залегает знание —

и лишь
бегает

по книжным штабелям
жирная провинциалка —

мышь.
А читатели

сидят

в своей уездной яме,
иностранным упиваются,

мозги щадя.
В Африки

вослед за Бенуями
улетают

на своих жилплощадях.
Званье

— «пролетарские» —

нося как эполеты,
без ошибок

с Пушкина

списав про вёсны,
выступают

пролетарские поэты,
развернув

рулоны строф повёрстных.
Чем вы — пролетарий,

уважаемый поэт?
Вы

с богемой слились

9 лет назад.
Ну, скажите,

уважаемый пролет,—
вы давно

динаму

видели в глаза?
— Извините

нас,

сермяжных,

за стишонок неудачненький.
Не хотите

под гармошку поплясать ли?—
Это,

в лапти нарядившись,

выступают дачники
под заглавием

— крестьянские писатели.
О, сколько нуди такой городимо,
от которой

мухи падают замертво!
Чего только стоит

один Радимов
с греко-рязанским своим гекзаметром!
Разлунивши

лысины лачки,
убежденно

взявши

ручку в ручки,
бороденок

теребя пучки,
честно

пишут про Октябрь

попутчики.
Раньше

маленьким казался и Лесков —
рядышком с Толстым

почти не виден.
Ну, скажите мне,

в какой же телескоп
в те недели

был бы виден Лидин?!
— На Руси

одно веселье —

пити...—
А к питью

подай краюху

и кусочек сыру.
И орут писатели

до хрипоты

о быте,
увлекаясь

бытом

госиздатовских кассиров.
Варят чепуху

под клубы

трубочного дыма —
всякую уху

сожрет

читатель-Фока.
А неписанная жизнь

проходит

мимо
улицею фыркающих окон.
А вокруг

скачут критики

в мыле и пене:
— Здорово пишут писатели, братцы!
— Гений-Казин,

Санников-гений...
Все замечательно!

Рады стараться!—
С молотка

литература пущена.
Где вы,

сеятели правды

или звезд сиятели?
Лишь в четыре этажа халтурщина:
Гиза,

критика,

читаки

и писателя.
Нынче

стала

зелень веток в редкость,
гол

литературы ствол.
Чтобы стать

поэту крепкой веткой —
выкрепите мастерство!