Здравствуйте, Павел Григорьевич!

Всем штормам вопреки,
пока конфликты улаживаются и рушатся материки,
крепкое наше суденышко летит по волнам стрелой,
и его добротное тело пахнет свежей смолой.

Работа наша матросская

призывает бодрствовать нас,
хоть вы меня и постарше, а я помоложе вас
(а может быть, вы моложе, а я

немного старей)...
Ну что нам все эти глупости?

Главное — плыть поскорей.

Киплинг, как леший, в морскую дудку

насвистывает без конца,
Блок над картой морей просиживает,

не поднимая лица,
Пушкин долги подсчитывает,

и, от вечной петли спасен,
в море вглядывается с мачты

вор Франсуа Вийон!

Быть может, завтра меня матросы

под бульканье якорей
высадят на одинокий остров

с мешком гнилых сухарей,
и рулевой равнодушно встанет

за штурвальное колесо,
и кто-то выругается сквозь зубы

на прощание мне в лицо.

Быть может, все это так и будет.

Я точно знать не могу.
Но лучше пусть это будет в море,

чем на берегу.
И лучше пусть меня судят матросы

от берегов вдали,
чем презирающие море

обитатели твердой земли...

До свидания, Павел Григорьевич!

Нам сдаваться нельзя.
Все враги после нашей смерти

запишутся к нам в друзья.
Но перед бурей всегда надежней

в будущее глядеть...
Самые чистые рубахи велит капитан надеть!