Гитара ахала,

подрагивала,

тенькала,
звала негромко,
переспрашивала,
просила.
И эрудиты головой кивали:

«Техника!..»
Неэрудиты выражались проще:

«Сила!..»
А я надоедал:
«Играй, играй, наигрывай!
Играй, что хочешь.

Что угодно.

Что попало».
Из тучи вылупился дождь

такой наивный,
как будто в мире до него
дождей

не падало...
Играй, играй!..
Деревья тонут в странном лепете...
Играй, наигрывай!..
Оставь глаза открытыми.
На дальней речке

стартовали гуси-лебеди —
и вот, смотри, летят,
летят и машут крыльями...
Играй, играй!..
Сейчас в большом

нелегком городе
есть женщина
высокая, надменная.
Она, наверное,

перебирает горести,
как ты перебираешь струны.
Медленно...
Она все просит

написать ей что-то нежное.
А если я в ответ смеюсь —
не обижается.
Сейчас выходит за порог.

А рядом —

нет меня.
Я очень без нее устал.
Играй, пожалуйста.

Гитара ахала.

Брала аккорды трудные,
она грозила непонятною истомою.
И все,
кто рядом с ней сидели,
были струнами.
А я был —
как это ни странно —
самой тоненькой.